Твоя сестра выходит замуж и хочет дорогую свадьбу. Продавай свою машину, нужны деньги — заявила мама Рите

Ксюша вздохнула и посмотрела в сторону, за окно, где медленно катились по мостовой редкие машины. Весенний день выдался тёплым, но внутри неё нарастал странный холод.

— Рита, — тихо произнесла она, — а ты хочешь, чтобы у меня ничего не получилось, да? Чтобы всё развалилось?

Рита вздрогнула. Это был не ответ. Это был уход.

— Нет, Ксю. Я хочу, чтобы у тебя было всё хорошо. Только по-настоящему. А не на показ. И не за счёт других. Я просто… я волнуюсь. Скажи честно, ты счастлива с Данилой?

Ксюша поджала губы и долго молчала. Потом, чуть слышно:

— Я не знаю. Иногда — да. Он умеет быть внимательным, заботливым… А иногда — как будто я ему мешаю. Как будто он ждёт, когда я пойму, что должна молчать и улыбаться. Но ведь все мужчины такие, правда?

— Нет, — тихо ответила Рита. — Не все.

Ксюша снова посмотрела на сестру. Её янтарные глаза вдруг стали мокрыми.

— Я видела его с другой, Рит.

Рита похолодела.

— Ты… ты знала?

Ксюша кивнула.

— Недавно. Я тоже была в «Метрополе». Он не заметил меня. Они сидели в полумраке, у окна. Она смеялась, а он наклонился и… Ну, ты понимаешь.

— Почему ты молчала? — Рита потрясённо смотрела на сестру.

— Потому что если я скажу вслух, всё рухнет. А я… Я так устала от ожиданий. От того, что мама каждый день спрашивает, выбрала ли я скатерти. От того, что все твердят: «Повезло тебе с таким женихом». А если я скажу, что он мне изменяет, то мама первая скажет, что я всё испортила. Что это я виновата.

Она вытерла слезу, потом ещё одну, дрожащими пальцами.

— А если я закрою глаза, если всё будет красиво… может, потом он изменится. Мы поженимся, он остепенится.

— Ты в это веришь? — спокойно спросила Рита.

— Я надеюсь. А иногда, по ночам… — Ксюша опустила голову. — Я боюсь.

Они сидели молча. В кафе играла лёгкая музыка, официантки перешёптывались у стойки, за соседним столиком громко смеялись двое студентов. А между сёстрами висела тишина, хрупкая, как стекло.

— Ксю, ты не обязана выходить за него, — тихо сказала Рита. — Свадьба — это не цена за статус. Это не шоу. Это не сделка.

— Тогда что мне делать? — прошептала Ксюша. — Сказать маме? Она взбесится.

— Я скажу, — твёрдо ответила Рита. — Я скажу ей всё. И если она будет обвинять — пускай обвиняет меня.

Ксюша покачала головой:

— Она потом тебя не простит.

— Я с этим справлюсь.

⸻

Анна Семёновна ждала их дома с кипой каталогов, блокнотом и телефоном. Лицо её светилось.

— Ну наконец-то! Я уже выбрала зал, посмотрим, как вам. Он чуть дороже, чем мы рассчитывали, но зато люстры какие! Как в Версале!

— Мам… — начала Рита, заходя с Ксюшей в комнату.

— Подожди, не перебивай, — отмахнулась мать. — Завтра поедем на примерку платья, Ксю, ты будешь королевой! Мы же не хуже этих с телевидения. А ещё нужно решить по меню…

— Мам, — снова сказала Рита, уже жёстче. — Послушай нас.

Анна Семёновна вздохнула и посмотрела на дочерей, наконец заметив, что у младшей распухшие глаза, а у старшей — каменное лицо.

— Что ещё случилось?

— Данила изменяет Ксюше, — произнесла Рита. — Она сама видела.

Молчание. Громкое, колючее, с привкусом оскорбления. Анна Семёновна медленно положила телефон и встала.

— Что за чушь?

— Это правда, — прошептала Ксюша. — Я не хотела говорить, но…

— Что за глупости ты несёшь?! — взорвалась мать. — Да у тебя истерика! Наверное, гормоны, нервы… Тебе показалось! Данила — солидный человек!

— Мам, — тихо сказала Рита, — она его видела. С другой женщиной. В ресторане.

— А ты? Ты тоже видела? — бросила Анна Семёновна.

— Нет. Но Толик — да.

— Вот и всё ясно! — воскликнула мать, всплеснув руками. — Толик! Твой бездарный, нищий ухажёр, которому ты жизнь свою гробишь! Конечно, он будет завидовать Даниле!

— Мам, — прошептала Ксюша, — я видела. Сама. Своими глазами. Не Толик.

Анна Семёновна резко села обратно.

— И что теперь? Всё отменить? А что люди скажут?

— Люди не будут жить с ним, мама, — спокойно ответила Рита. — Ксюша будет.

— Ты всегда ей завидовала! Всю жизнь! — вдруг закричала мать. — Потому что она красивая, женственная, потому что её любят!

Рита замерла. Её сжало изнутри. Медленно, как будто выбираясь из густого тумана, она посмотрела на мать.

— Я ей не завидую. Я её жалею. Потому что ты воспитала её так, будто она ничего не может добиться сама. Только за счёт других. А себя ты так и не научила любить.

Анна Семёновна хотела что-то сказать, но осеклась. Тишина.

— Мы отказываемся от этой свадьбы, — сказала Ксюша. — По крайней мере, с Данилой. Всё отменим. Я не хочу жить в лжи.

Мать молча отвернулась.

⸻

На следующий день Ксюша переехала к Рите. Просто собрала вещи в два чемодана, не сказав Даниле ни слова. Он звонил, писал, пытался «объясниться», но Рита стояла рядом и не позволила сломаться.

— Спасибо, — прошептала Ксюша той ночью, лёжа на диване в комнате Риты. — Я думала, что останусь одна. А ты — рядом.

— Я всегда была рядом, Ксю. Просто ты не замечала.

⸻

Через два месяца Рита с Толиком всё же подали документы на ипотеку. Машину она оставила. И каждый раз, садясь за руль, чувствовала, как капля свободы возвращается к ней.

Ксюша нашла работу — сначала в салоне красоты, потом администратором в фотостудии. Без фанфар, без «принцессиных» корон, но с гордостью в глазах. Впервые в жизни.

Анна Семёновна не разговаривала с дочерьми почти полгода. Потом однажды позвонила — сначала Рите, сухо, по делу. Потом Ксюше — плакала. Извинилась. Не за всё, но уже за это было достаточно.

— Ты прости меня, девочка. Я просто хотела, чтобы у тебя была другая жизнь.

— Она и будет, мама. Только моя.

И в этот момент Ксюша улыбнулась впервые за долгое время. Улыбнулась по-настоящему.

Ксюша проснулась от яркого солнца, пробившегося сквозь тонкие занавески. В комнате пахло свежестью и кофе — Рита уже была на ногах и, как всегда по воскресеньям, варила кофе по-восточному, на песке.

Ксюша села в кровати, поправила волосы и вдруг улыбнулась. Не натянуто, не потому что «надо» — а потому что ей действительно было хорошо. Спокойно. По-настоящему.

Прошёл год. Ровно год с того дня, как она уехала от Данилы, собрав свои два чемодана и сжав зубы от страха. Тогда ей казалось, что жизнь рушится. Что теперь она — та, что «не вышла замуж». Неудачница. Позор семьи.

Но всё оказалось совсем иначе.

После нескольких месяцев в фотостудии она стала незаменимой. Клиенты хвалили её внимательность, руководство — её организованность. Через шесть месяцев Ксюша стала старшим администратором, и теперь она сама составляла графики, принимала заказы, координировала съёмки. И — впервые — зарабатывала сама. Стабильно. Честно. Без чужой помощи и без «спонсоров».

Жить с Ритой оказалось легко. Без упрёков. Без постоянных замечаний. Без «а что скажут люди?». Они вместе смеялись, ругались из-за мелочей, варили макароны в три часа ночи и обсуждали мужчин.

Рита всё ещё была с Толиком. Он не стал богаче, но оказался надёжным. Никаких громких жестов, но каждый вечер — звонок, каждое утро — «доброе утро» в мессенджере.

А у Ксюши появился Игорь.

Не сразу. Сперва она вообще боялась доверять кому-либо. Но он был терпелив. Приходил в фотостудию за детскими снимками племянницы, потом снова — за семейной фотосессией. Пошли разговоры, кофе, улыбки. Он не давил. Не «брал штурмом». Просто был рядом.

И когда через полгода Ксюша позволила себе впервые взять его за руку, ей вдруг стало легко дышать.

— Ты не обязана быть идеальной, — сказал он однажды. — Просто будь собой. Мне этого хватает.

⸻

Отношения с мамой наладились не сразу. Анна Семёновна долго молчала, а потом однажды пришла в гости — с домашним пирогом и виноватым взглядом.

— Я думала, ты сломаешься, — тихо сказала она. — А ты, оказывается, сильная. Ты у меня совсем взрослая стала.

Ксюша не обняла её сразу. Но позже, вечером, когда они сидели втроём — с Ритой — и ели пирог, она вдруг почувствовала, как что-то внутри становится целым.

— Мам, — сказала она. — Я не злюсь. Просто… я теперь другая. Не хочу больше жить по чужим правилам.

— И правильно, — кивнула Анна Семёновна. — Я, наверное, тоже многого не поняла.

— Всё хорошо, мам. Мы всё ещё семья.

⸻

Через год после несостоявшейся свадьбы Ксюша снова надела белое платье. Только на этот раз — для съёмки в студии. И не как невеста, а как самодостаточная женщина, участвующая в проекте «Перерождение». Улыбалась. В глаза смотрела прямо. Без страха. Без лжи.

Вечером, сидя дома, она написала Игорю:

«Знаешь, я впервые не боюсь завтрашнего дня. Спасибо, что ты рядом.»

Он ответил мгновенно:

«А я горжусь тобой. И очень люблю.»

Ксюша закрыла телефон, вдохнула полной грудью. За окном весна только начиналась. А в ней — начиналась новая жизнь. Без фасада. Без иллюзий. С любовью. Настоящей. К себе. И к тем, кто рядом.