Дочь оплатила операцию незнакомому человеку, даже не догадываясь, что этим спасает жизнь своему отцу, который когда-то от нее отказался.
— Простите, но при таком диагнозе без операции не обойтись, — врач раздражённо развёл руками, словно это Сергей сам напросился на болезнь.
Сергей почувствовал, как внутри закипает. Сколько раз он уже это слышал? Сколько кабинетов обошёл, надеясь услышать что-то другое? А этот — как будто из одного сценария читает. Мужчина резко развернулся к двери, уже готовый с грохотом захлопнуть её, но внезапная боль скрутила тело, будто невидимые стальные клещи сдавили внутренности. Он судорожно вцепился в край стола, глаза застлала пелена, и через миг — темнота. Густая, липкая, бездонная.
И снилась ему мама… и Галя.
— Серёжа! Серёженька! Я, кажется, беременна! — радостно щебетала молодая Галина, суетясь на кухне и собирая мужу обед. Она светилась от счастья, как солнечный зайчик, и даже не замечала, что Сергей никак не реагирует на её слова.
— Представляешь, как нам повезло? Другие годы мучаются, а у нас — вот оно, настоящее счастье! И квартира есть, и работа стабильная. Только ребёнка нам не хватало для полного семейного благополучия. Какие же мы счастливчики, Серёжа!
— Галочка, давай сначала убедимся, потом будем праздновать, — строго прервала её свекровь, резко хлопнув ладонью по столу. Пришла она по делу — сын давно обещал шкаф передвинуть, но наткнулась на новости, от которых сердце замирало.
«Дурочка», — подумала женщина про себя. — «Мало ли что тест показал?» Вслух, правда, ничего не сказала — не хотела расстраивать невестку. Но сыну обязательно выскажет всё. Пусть сам решает.
А дело было серьёзным. На заводе у Сергея тоже начались проблемы — гудели слухи о сокращениях. Куда им сейчас ребёнка? Но вечером, глядя в сияющие глаза жены, которая уже сходила к врачу и получила подтверждение, язык не повернулся сказать ни слова против.
— Ну ладно… Вырастим как-нибудь, — бросил он равнодушно и тут же оказался в объятиях Гали, которая целовала его со слезами счастья на глазах.
— Если девочка — пусть будет Анжела. А если мальчик — Тимофей, в честь твоего отца.
Сергей снова махнул рукой — хоть Васькой назови, ему всё равно. Не думал он, что второй год после свадьбы станет годом рождения ребёнка. До этого жили вдвоём, спокойно: сначала с матерью жил, потом выделили квартиру как молодой семье.
Галина была хорошей женой — умная, весёлая, трудолюбивая. Золотая находка! Только чересчур самостоятельная. Её мать растила одна — отца Галина не помнила, он умер, когда ей ещё трёх лет не исполнилось. С характером выросла — крепкая, решительная.
Сначала она сама всё делала по дому, мужа даже не допускала.
— Галка, сядь уже! Что мельтешишь? Пусть Сергей сам чинит, ты отдохни, — ворчала свекровь.
Но та краснела, смущалась и повторяла:
— Нет, я сама. Я же сказала!
Постепенно привыкла, расслабилась, стала радоваться, что теперь не одна. О ребёнке мечтала — и вот, в один день, всё случилось. Как по заказу.
Жили они хорошо, в любви и согласии. Обустроили детскую — хотя скорее уголок, ведь квартира была однокомнатная. Купили кроватку, Сергей собирал её сам, поставили рядом с диваном. Коляску достали по знакомству, импортную. Мать подарила носочки, жилетки, тёплое одеяльце. Галина шила пелёнки, покупала распашонки, принимала подарки от родных.
Работала Галина до самых родов — в декрет не уходила. Беременность протекала легко, хотя живот рос стремительно. Сергей даже подшучивал:
— Ну, жена, рожай богатыря! Может, и двойню подкинешь?
— Да не говори так! — смеялась она, крестясь. — Ещё сглазишь! Одного бы на ноги поставить!
— Поставим, Серёженька, — верила она в него безгранично. — Мы с тобой справимся, всё сможем.
Такой она была — настоящей опорой. А вот он… не оправдал её доверия. Разочаровал глубоко.
Роды начались зимой, когда выпал первый снег. Галина отправлялась в роддом с удивительным спокойствием — в отличие от мужа и его матери, которые метались, путались под ногами. Она просто села в машину скорой помощи и мягко сказала:
— Серёж, только следи за собой. Чистоту держи, питайся нормально и не увлекайся, ладно? Я знаю, как вы с друзьями празднуете.
Уехала, а он просидел под окнами почти сутки. Ждал вестей.
— У вас двойня, папаша! Две девочки, здоровые! — радостно сообщила медсестра, не подозревая, какой удар получит этим человек.
Сергей похолодел. Двойня? Откуда? Галина, конечно, намекала, но он всё воспринимал как шутку. Теперь же…
— Боже мой! Да как же мы потянем двоих? — заголосила мать, узнав новость. — Это лишний рот! В такое время! Тем более девки… позор! Ни пользы, ни опоры!
Когда наконец разрешили увидеться с женой, Сергей решил быть честным:
— Галя… мы не потянем двоих. Ты сама подумай. Это слишком много. Один ребёнок — может быть. Второго… лучше оставить. Не пропадёт.
Галина побледнела, будто старость нахлынула на неё в одно мгновение. Глаза наполнились слезами и болью. Сергей ждал криков, уговоров, истерик… но она просто развернулась и пошла прочь.
— Тогда обойдусь сама, — холодно бросила она и ушла за дверцу родильного покоя, откуда её маленькие девочки посматривали в незнакомый мир.
Когда Сергей пришёл за выпиской, Гали выехала из больницы на рассвете вместе с дочерями. Никто из персонала не поздоровался с ним: врачи лишь переглядывались и делали вид, что не знают его.
— Вот так всегда, папаша! — некстати проговорил один из медиков, бросив ему карикатурный укоризнущий взгляд.
Сергей даже не знал, куда она направилась. Домой не возвращалась. К тёще не ходила — та в ответ на его звонки лишь хлестнула дверью в лицо.
Через две недели пришло повестка в суд: иск о разводе. Без объяснений и прений.
В зале суда Галина не подняла на него взгляда, хотя бумажки подписывала быстро: без детей, без слов, с заявлением о выплате алиментов. С этим и ушла — гордая, устремлённая вперёд, словно ледяная стена.
— Какая же дура… — проворчал он, наблюдая, как она выходит из здания. — Однажды ты поймёшь — я был прав. Только назад не проси, не верну!
Она и не собиралась возвращаться. С тех пор он больше никогда не видел её и дочерей, словно их проглотила земля. Мама Галины, как обычно, молчала, а их общие знакомые только руками разводили.
Единственным напоминанием о той семье осталась детская кроватка в их опустевшей квартире, рядом стопки аккуратно сложенных распашонок и одеялок. Однажды, будучи пьяным, Сергей собрал все эти вещи в пластиковый пакет, доехал до дома тёщи и, плюнув, швырнул:
— Забирайте это барахло! Больше мне не нужно!
Жизнь понесла его дальше: работа, новый брак, снова развод, попытки начать «с чистого листа»… Но пустота внутри росла.
Когда пришла болезнь — давняя или внезапная, неважно — денег на лечение не было, а на операцию уж тем более. Матери давно не стало, может, к лучшему: не вынесла бы, как сын медленно угасает.
В такие часы он чаще всего думал о Гале — о том, как могла бы сложиться их жизнь, если б он не был таким эгоистом и не отпугнул её тогда навсегда.
Очнулся он в светлой палате, голова кружилась, мысли путались. Рядом хлопотала медсестра:
— О, очнулись? Отлично! Теперь отдыхайте — силы нужны. Операция прошла успешно, теперь восстановление начнётся.
Сергей с трудом приподнялся:
— Но я же не мог себе это позволить… У меня нет денег на операцию.
Медсестра только плечами пожала:
— Кто вам сказал, что платите вы? Всё оплатили. Есть ещё добрые люди на свете.
— Кто? Не может быть! — не поверил он.
— Может, может! — улыбнулась женщина. — Вот она мимо шла.
Сергей едва не свалился с кровати, но добрался до дверей, прислонившись к стене. В коридоре стояла молодая женщина, одетая со вкусом, говорила с врачом. Она обернулась — и у Сергея замерло сердце.
Это была Галина. Нет, не совсем — лицо другое, моложе, но черты те самые… Его Галя.
— Галя?! — вырвалось у него.
Женщина удивлённо вскинула брови, что-то шепнула врачу и подошла.
— Простите, вы, наверное, ошиблись. Это моя мама так звали.
Сергей смущённо кивнул. Конечно, это не Галя. Прошло столько лет… Значит, перед ним его дочь .
— Простите… Медсестра сказала, что вы оплатили моё лечение. Зачем?
Девушка чуть склонила голову:
— Просто могу помочь. Иногда поддерживаю людей с вашим диагнозом.
— А у вас есть сестра?
— Да. Таня.
Сердце замерло. Это они. Обе девочки. Его дочери. А эта женщина — Анжела. Та самая, которой он когда-то сказал: «Оставь одну, вторую — забудь».
— А меня… вы знаете? — спросил он, почти не надеясь.
— Знаю. Мама мне показывала ваше фото. Но я помогаю не потому, что вы мой отец. Просто мне это по силам.
— А Галина… — голос дрогнул.
— Мамы нет с нами уже два года. С тех пор я и начала помогать таким больным.
Операция прошла хорошо. Сергей шёл на поправку. Через несколько месяцев анализы показали — он здоров.
Анжела отвезла его на кладбище, где лежала Галина. Поставила цветы, отошла в сторону — дала ему остаться наедине с прошлым.
Сергей стоял у скромного надгробия, глядя на фотографию молодой женщины, и разрыдался, как ребёнок. Он опустился на колени перед могилой, не разобравшись, перед кем именно просит прощения — лишь ясно ощущал, что уже не вернуть упущенное время.
Для него его дочери остались чужими. Анжела хоть и разговаривает с отцом, пытаясь проявить доброту, но Татьяна вовсе не впустила его в дом, и в этом её право.
Обе девочки — точная копия Галины, словно живое напоминание о том, что он потерял, поддавшись собственному эгоизму.
Когда Сергей спустя минуту положил на мрамор свежие розы и медленно отступил, рядом шагала Анжела. Он не осмеливался поднять на неё взгляд.
Вдруг её рука коснулась его плеча — легкое, теплое прикосновение:
— Всё ещё можно исправить… Слава Богу.
