– Бабушкин коттедж продадим, купим Никите машину. Оформим на него! – заявил свекор невестке, когда узнал о ее наследстве
Утро надежды
Галина проснулась за несколько минут до будильника. Комната ещё окутана мягкой тенью, но за окном уже пробивался робкий свет майского солнца. Она аккуратно откинула одеяло и, на цыпочках ступая по прохладному полу, прошмыгнула на кухню.
Чайник она привычно обернула полотенцем — чтобы не разбудить Никиту. Эта тишина, эти несколько минут наедине с собой стали для неё отдушиной, утренним спасением. Только в эти мгновения можно было вспомнить, кто она есть.
Сад, который никто не просил
Сквозь запотевшее окно был виден крохотный садик. Первые ростки, пробившиеся на клумбах, согревали сердце. Те самые клумбы, которые Галина «выбила» в неравной борьбе с Анной Викторовной, своей свекровью. Три ярких пятна надежды на фоне серых будней.
— Цветочки твои — пустое баловство! Надо картошку сажать! — бурчала свекровь, отвергая всё, что не приносит «на стол».
Но клумбы остались. Галина молча, но упорно настояла.
Муж, который мечтает за двоих
— Опять встала, как курица на рассвете? — послышался голос Никиты из спальни.
Он появился в кухне, сонный, с растрёпанными волосами, и, зевая, потянулся.
— Доброе утро, — мягко сказала Галина. — Мне нравится это время суток.
— Странная ты у меня! Ладно, мне пораньше сегодня. С батей в мэрию — новый маршрут продавим. Скоро весь город на наших колесах будет!
Она молча кивала, не вслушиваясь. Его слова о «семейном бизнесе», о «перспективах» давно превратились в фоновый шум. Она уже знала: его мечты не оставляют места её мечтам.
Наследство, как повод для посягательства
На следующий день в доме случился маленький семейный «совет». В комнате, как всегда, главенствовали муж и его отец — Пётр Иванович, сухой, но цепкий мужчина.
— Галя, ты ж, вроде, от бабки дом в Смоленске унаследовала? — спросил он между делом, пристально глядя.
— Ну… да, домик остался. Старенький, но ухоженный.
Пётр Иванович хлопнул по колену:
— Вот и отлично! Продадим. На вырученные деньги Никите машину обновим. Права у него есть, оформить можно на него — и всё честно.
Галина застыла. Он даже не спросил. Ни совета, ни мнения. Всё уже решено.
— А если я… не хочу его продавать? — вырвалось у неё.
— Девочка, ты же в семье теперь! Всё общее! И потом, мы ведь ради дела… Ты ж не против ради мужа постараться?
Ей стало душно.
Свекровь, в которой больше, чем кажется
Работая в парнике, Галина механически пересаживала перцы. В голове гудело.
— Галя, — сказала вдруг Анна Викторовна, не поднимая глаз, — я тоже когда-то хотела другое. Не семечки продавать, не дом обстирывать.
— Что же? — удивилась Галина.
— Агрономом стать. В институт даже поступила. Любила землю, знала по запаху, когда дождь пойдёт. А потом… замуж, ребёнок, быт. Мечты растворились в борще и пелёнках.
Свекровь вздохнула:
— Но ты не я. Ты молода. И если хочешь — борись.
Это был первый раз, когда она услышала от Анны Викторовны не приказ, а совет.
Время выбрать себя
Вечером, когда Никита ушёл по делам, Галина нашла документы на бабушкин дом. Она медленно провела рукой по жёлтому от времени свидетельству о собственности.
В ней зашевелилось что-то забытое. Смелость? Надежда?
«Цветущие мечты». Она прошептала название, которое дала когда-то своей идее. Магазин цветов, уюта и спокойствия. Её маленький уголок свободы.
И вдруг всё стало предельно ясно.
Она откроет его. Не здесь. Не рядом с Никитой и его «бизнесом». Может, даже в том самом бабушкином домике — среди яблонь, вдалеке от Воронежа.
Она не скажет ни слова. Просто уедет. Сначала — на неделю. Потом — насовсем.
Наследство — это не просто дом. Это дверь, которую она сама должна открыть.
Эпилог: цветущий бунт
Прошло полгода. В тихом районе Смоленска, в старом, но отреставрированном домике открылся цветочный магазин с ручной вывеской:
«Цветущие мечты»
В нём пахло лавандой, кофе и новой жизнью. Хозяйка магазина — светловолосая девушка с тёплой улыбкой — срезала свежие пионы и улыбалась клиентке.
Галина больше не жила в тени.
